Майк Лусада – тот самый «сексуальный терапевт» из книги Наоми Вульф «Вагина». Его консультации стоят баснословных денег и включают не только беседы с ним как с психологом, но и работу с телом, в том числе – шок, сенсация! – массаж вагины, который в тантре называется йони-массаж.
Даша Уткина отправилась на 5-дневный семинар «Осознанная сексуальность», чтобы увидеть своими глазами практику групповой сексуальной терапии, привезенную в Москву прямиком из «свингующего Лондона». В перерыве между 8-часовыми сессиями Майк Лусада и Луиза Мазанти, которые не только работают вместе, но и уже 5 лет женаты, нашли свободный вечер, чтобы рассказать Даше и SNCMedia, как они дошли до жизни такой.
SNCMedia: Расскажите, как каждый из вас пришел к тому, чем вы сейчас занимаетесь?
Майк Лусада: 10 лет назад я работал инвестиционным банкиром, а в свободное от работы время занимался медитацией и шаманскими практиками. Между моей духовной жизнью и мной-банкиром был большой разрыв. Наступил момент, когда я понял: чему-то пора уйти. Я не мог отказаться от своей духовной части. Так что... опыт оказался довольно болезненным. Это решение заставило меня оставить мою работу, мой брак, моего ребенка, мой дом, мою финансовую безопасность. Мне было страшно. Не знал, чем буду заниматься, но те немногие деньги, что у меня остались, инвестировал в обучение психотерапии и семинары по тантре.
Итак, я был снова холост и начал встречаться с женщинами. Занимаясь со мной сексом, женщины высвобождали свои эмоции: старые обиды, гнев, горе, грусть – они отпускали эмоции, которые хранились долгие годы. Сейчас понимаю, что так происходило, потому что я был с ними очень настоящим, в полном присутствии здесь и сейчас, давал им возможность почувствовать себя в достаточной безопасности, чтобы позволить всем этим чувствам выйти.
Потом я стал говорить о такого рода опыте во время семинаров. И после занятия ко мне подходили женщины и говорили: «Слушай, у меня есть проблема – ты мог бы мне помочь?» Так и начала расти моя нынешняя практика.
Майк Лусада.
С одной стороны, это очень мощная и сильная работа, а с другой – очень деликатная и опасная. Этика здесь исключительно важна – не зря я учился психотерапии! И еще я учился терапии травмы, потому что когда мы работаем с сексуальностью, травма почти наверняка будет где-то рядом. Как ты могла видеть на семинаре, мы работаем в очень мягком и безопасном формате. Не пытаемся вернуть людей в переживание травмы, а помогаем мягко освободить и интегрировать свои травматические переживания.
Луиза Мазанти: У меня похожая история. Я была профессором – теоретиком современного искусства и арт-критиком. Путешествовала с лекциями по миру и достигла вершины своей карьеры. Мне было 35, и я вдруг поняла, что все, ради чего работала, все равно оставляло чувство пустоты внутри. И у меня случилось духовное пробуждение. Мне пришлось оставить свой брак, дом, доход, свою работу и свою идентичность – всё. И я тоже не знала, что буду делать дальше. Но поняла главное: в научной карьере и соревновании, в которых проходила моя жизнь, я потеряла свою сексуальность, предала свою идентичность как женщина и свою духовность. Мне пришлось возвращать все обратно. Я начала обучение психосинтезу в Лондоне. Это вариант психотерапии, у которого есть духовное измерение.
SNCMedia: Там-то вы и встретились?
Майк и Луиза: Да!
Луиза: Да! Встреча с Майком стала для меня большим открытием. Всё, к чему я стремилась, раскрывалось в этом мужчине – он был в контакте со своей сексуальностью. Я с 18 лет – половину своей жизни – прожила с одним партнером, причем мои отношения с ним не удовлетворяли меня сексуально. Встреча с Майком стала настоящим пробуждением и скоростным путешествием в мою собственную сексуальность.
SNCMedia: Что такое для вас духовное пробуждение? Как это с вами случилось?
Луиза Мазанти.
Луиза: Для меня это два момента. Однажды я работала за компьютером. Окно в сад было открыто, и я увидела свою соседку – она наливала воду в ведро, работая в саду. И звук воды, льющейся в ведро, был как шепот: «Эй, проснись! Есть что-то, с чем ты не соприкасаешься, и, похоже, это жизнь!» Тогда я впервые почувствовала, что моя привычная реальность начала разрушаться.
Второй эпизод был на лекции американского индейца. Меня туда позвала подруга. Я послушала его речь, а потом начала плакать и плакала в машине всю дорогу домой – так глубоко я была тронута его словами. Он обратился к чему-то во мне, о существовании чего я даже не подозревала.
Вот тогда все и началось. Моя сложившаяся жизнь стала распадаться. Я больше не могла придерживаться своей обычной «правды», потому что это больше не было для меня правдой. Мне снились сны. Я начала медитировать. Во время медитаций ко мне приходили слова.
Майк: Я рано, еще в юности, начал медитировать. Однажды у меня случился очень глубокий опыт переживания целостности себя и всего остального мира, но потом я никак не мог пережить его снова по-настоящему. А потом я принял немного айяхуаски. И это восстановило мою связь с тем давним опытом.
Затем был еще один поворотный момент. Я читал книгу Мигеля Руиса о мудрости индейцев-толтеков «Четыре соглашения». Не помню, о чем именно я читал, но очень ясно помню сам момент. Я сидел в гостиной со своей женой. И вдруг мысль, словно пощечина, ударила меня: я понял, что больше не могу продолжать ходить на работу, потому что она не имеет никакого смысла и я должен найти то, что будет иметь для меня подлинное значение. Я посмотрел на свою жену и сказал: «Я так больше не могу». И я имел в виду работу. А жена посмотрела на меня и сказала: «Мы оба знаем, что ты уйдешь. Так что тебе стоит просто уйти?» Это и был конец моего брака. Но и абсолютное пробуждение в момент чтения этой книги. Чудесная книга!
SNCMedia: И что было дальше? Как появилась модель психосексуальной соматики?
Майк Лусада.
Майк: Пришло осознание, что мне надо соединить свои знания в единое целое. В течение следующих двух лет я много чему учился как сумасшедший. Я проходил тренинги: по психотерапии, по терапии травмы, по тантре, по дао, по клинической сексологии, обучался массажу и работе с телом (а это означает и изучение физиологии). Все это в одно время! В каждой из выбранных областей я видел то, что имело для меня смысл, и добавлял это в свою модель, взял по кусочку отовсюду. Так что в каком-то смысле психосексуальная соматика – это просто интеграция множества разных дисциплин. И в сентябре 2016 года мы запустили магистерскую программу по психосексуальной соматике – годичный тренинг, состоящий из 4-дневных модулей, – и получили аккредитацию Middlesex University.
SNCMedia: Но вы ведь знаете, что такие постмодернисткие практики, когда у тебя на стене 10 сертификатов и ты делаешь что-то эклектичное «на стыке», пользуются не очень большим уважением в академической среде. А вы в своей работе, похоже, всегда находитесь на границе разных сообществ: духовных практиков, ученых-исследователей, бизнесменов, психотерапевтов. Вас это не смущает? Это случайность или сознательный выбор?
Майк: Это мое намеренное стремление. Оказавшись в тантрическом сообществе, я понял: люди, которые хотят получить сексуальное исцеление и решили делать это через тантру, уже там, у них уже всё хорошо. А мне интересно говорить с обычными людьми, потому что я сам – обычный человек.
Луиза: Мы хотим снять табу с секса для всех. Мы за сексуальную свободу для каждого. Не только для людей, которые занимаются тантрой или особыми сексуальными практиками и общаются в своих закрытых сообществах.
Майк: Моя сознательная политика – уйти от языка, который сразу отдаляет людей. Я не говорю про йони-массаж, потому что люди говорят: «Что это еще за йони?» Я применяю гораздо более клинический и научный язык. Мы открыли первую в Великобритании клинику сексуального здоровья в частном госпитале. Важно, что это не просто еще одна странная хиппи-ньюэйдж-практика. Сотрудничество с врачами и университетом – это признание того, что наша работа ценится в профессиональном сообществе.
SNCMedia: Вот да, раз уж вы вспомнили про хиппи-практики! Вы говорите про сексуальную свободу для каждого, это что – free love из 1960-х? Все спят со всеми?
Луиза: Нет, это большое упрощение!
Майк: Когда Луиза говорит о сексуальной свободе, речь идет о том, что каждый свободен делать выбор, правильный для него самого. Сексуальное освобождение – это не о том, чтобы заниматься причудливыми сексуальными практиками, иметь сразу несколько партнеров, связывать друг друга или практиковать тантру. Важно найти то, что созвучно и аутентично вам. И чувствовать себя в достаточной безопасности, чтобы выражать это без стыда. Выглядеть это может и как секс в миссионерской позиции в моногамном браке – если это правильно именно для вас, если вы сами выбираете это, а не делаете из страха или стыда.
Луиза: Это – разрешение себе быть собой. И разрешение другим быть самими собой. По-честному. Если мы притворяемся, что у нас нет никаких желаний, и притворяемся, что желаний нет у нашего партнера, мы врем всем, включая самих себя. Мы не позволяем себе быть сильными и яркими сексуальными созданиями. Мы закрываемся и отрезаем жизненно важную часть себя.
Луиза Мазанти.
К примеру, у нас с Майком не открытые отношения и мы не полиаморны, но и моногамными наши отношения не считаем. У нас сейчас нет постоянных связей с какими-то другими людьми. Мы договариваемся и определяем границы от момента к моменту, для нас важнее всего осознать, чего каждый из нас хочет и почему. Если встреча с другим человеком имеет смысл для нас обоих и вторая сторона чувствует, что может это понять и хочет поддержать другого, тогда мы в согласии. Очень важна постоянная коммуникация: будет ли это правильным для нас сейчас? Это вовсе не набор правил, абсолютно нет. Это всегда вопросы. Что я узнаю о себе в этом знакомстве? Что я хочу взять с собой в наши отношения? Это всегда интеграция, а не расщепление.
Майк: Да, разрешить друг другу быть тем, кто мы есть. Не говорить: «Я имею власть над твоими гениталиями». Другой человек не может нам принадлежать.
Луиза: Мы вместе уже 5 лет. Это, конечно, не 10 и не 20, но уже достаточно долгие отношения. И мы официально женаты – это взрослые отношения с серьезными обязательствами. Но то, что мы все же не считаем себя моногамными, – это способ оставаться сексуально живыми. Меня это будоражит – возможность постоянно видеть в Майке сексуально привлекательного мужчину. И наоборот – тоже. Конечно, я иногда ревную, у меня внутри идет борьба, иногда я – честно! – все это ненавижу. Но опыт столько открывает мне и дает возможность научиться больше любить себя. Если возникают сомнения, ревность («Неужели я недостаточно хороша для него?», «Неужели кто-то нравится ему больше, чем я?»), это касается меня, а не его: я чувствую себя недостаточно ценной. И появляется еще одна возможность расти, ценить, учиться любить себя. И знать: он со мной потому, что сам это выбирает, а не просто потому, что мы так договорились и он мне (якобы) что-то должен.
SNCMedia: Как вы думаете, это общая тенденция? Все больше пар сейчас уходят от привычной обязательной моногамии?
Майк: Мы переживаем сексуальную революцию прямо сейчас. Происходит такой же слом парадигмы, как в 1960-е и 1970-е, когда под вопросом оказался институт брака. Сейчас ставится под вопрос не только моногамия, но также и сексуальная ориентация. Думаю, тенденция такая: всё больше людей будут в немоногамных отношениях и негетеросексуальных отношениях.
Луиза: И, конечно, очевидно, что нуклеарная семья, какой мы ее знаем, находится в переходной фазе. В развитых странах больше половины браков заканчиваются разводами. Мы живем в том, что является нашей выдумкой, ментальной конструкцией. И это должно поменяться – уже меняется. Мы с Майком помогаем людям осознать то, что уже есть в их отношениях. Полиамория – такая же ментальная конструкция, как и моногамия. Что если просто начать чувствовать, что происходит, когда два человека вместе?
Майк: Мы не создаем набор правил: эти отношения лучше, эти хуже. Мы изо всех сил ратуем за выбор. Что именно нужно конкретной паре – моногамный брак, отношения вне брака, немоногамный брак или вообще не брак... Выбор только за вами. Чем больше у нас выбор, тем более устойчивыми мы становимся. Что происходит, когда мы отрицаем свои влечения? Нам приходится «редактировать» самих себя. Как мы можем расцветать в отношениях, если отрезаем часть себя? Чем больше мы себя принимаем, тем больше мы можем привнести в отношения.
SNCMedia: А что вы думаете о возврате к архаическим моделям? Например, у нас в России сейчас популярно учение о ведических женах и вообще возврат к консервативным семейным ролям, жесткому гендерному разделению. Как это можно объяснить, ведь это противоположно тем мировым тенденциям, о которые говорите вы?
Майк: Это нормально! Когда есть революция, есть и контрреволюция. Маятник все время качается. Осуждение появляется, когда мы подходим к краю нашей зоны комфорта. Когда кто-то предлагает новый взгляд, обязательно будет реакция против этого. Набирающее силу новое ставит под сомнение зону комфорта многих людей. Так что откат в архаику – это очень естественно, нормальная часть революции.
SNCMedia: Как на вашу работу сексуального терапевта влияет ваша личность?
Луиза: То, что мы делаем, проходит через нас, приходит из нашего бытия. Во время семинаров и в работе с клиентами я использую всю себя целиком, присутствую полностью. Это не интеллектуальное знание, это прочувствовано через мое тело. Конечно, у меня есть база знаний, но это уже стало частью меня, частью моих убеждений и того, как я вижу мир.
Майк: Мы живем в соответствии с тем, чему сами учим. И вот что важно: терапевт может поддержать клиента в путешествии в то место в его внутреннем мире, в котором сам терапевт чувствует себя комфортно. Если я терапевт и мне некомфортно с моим гневом, то я не могу помочь клиенту встретиться с его гневом. Если я сексуальный терапевт и мне некомфортно с моей сексуальностью, я не могу помочь клиентам встретиться с их сексуальностью. Так что важная часть моего путешествия – это работа с самим собой, расширение своего опыта и своих профессиональных возможностей. И осознание своих ограничений. Есть сексуальные практики, которые я осуждаю и с которыми мне некомфортно работать. Для меня спорны все практики, где нет добровольного согласия. С другой стороны, есть сексуальные практики, которые я бы не стал пробовать сам, но принимаю их и мне комфортно, когда клиент рассказывает мне о них.
Майк Лусада и Луиза Мазанти.
SNCMedia: Как выглядит ваша консультация? Я узнала о вас из книги Наоми Вульф «Вагина», и она там таки пишет о том самом йони-массаж. А мои друзья решили, что на семинаре вы дадите мне советы в духе «Надень чулки, сходи в секс-шоп, попробуй что-нибудь погорячее». Но что на самом деле ждет клиента на консультации по психосексуальной соматике?
Майк: Модель психосексуальной соматики состоит из пяти уровней. Все начинается с когнитивного понимания. Дело в том, что большинство людей живут в своей голове, поэтому хорошо встретиться с ними там, где они уже находятся. А дальше – погрузиться глубоко в тело, проходя разные стадии. Можно сказать, что есть две разные части нашей работы. Одна – помощь в освобождении и интеграции старых воспоминаний и травм, которые хранятся в теле. А другая – поддержка в обретении нового, более позитивного опыта в своем теле. Часть этой работы включает физическое прикосновение. Большая часть – нет.
Физическое прикосновение помогает людям соприкоснуться с тем, что происходит в их теле в данный момент или разрешить себе удовольствие в теле. Иногда, если это соответствует ситуации и если клиент согласен, то терапия может включать в себя работу с половыми органами и областью вокруг них. Например, женщина которая пережила сексуальное насилие или болезненные роды, возможно, хранит свои эмоции и травму именно в вагине. И так же, как можно работать с физическим напряжением в плечах, можно работать с вагиной, помогая женщине соединиться с эмоциями, которые хранятся в ее теле. С помощью этой работы опыт тела и ума интегрируется.
Луиза: Я много работаю с энергией и эмоциями, с разрешением им быть. Мой метод работы – быть настоящей и присутствовать в моменте встречи с моими клиентами. Тогда и они могут быть настоящими с собой. В первую очередь я создаю пространство, где люди могут это почувствовать, а дальше все происходит само. Иногда работаю руками, чтобы помочь клиенту ощутить себя в своем теле. Тогда я могу обнимать их или держать на руках. Но я не работаю с половыми органами, просто потому что не чувствую своего призвания в этом. Моя сильная сторона – это чувствовать людей и помогать им чувствовать самих себя.
Я по-разному работаю с женщинами и мужчинами. С гетеросексуальными мужчинами всегда будет сексуальный заряд от полярности полов. Мы работаем с этим, высвобождая стыд вокруг сексуальных чувств, – это очень мощно. С женщинами я больше работаю как зеркало. Это всегда опыт присутствия со своей собственной сексуальностью и ее сексуальностью, который помогает ей войти в контакт с собой. Здесь нет заряда противоположных полов, но создается целительное пространство, в котором можно быть сексуальной женщиной, ощущая это не только умом, но и всем телом.
SNCMedia: Кто обращается в вашу клинику чаще – мужчины или женщины?
Майк: Я в основном работаю с женщинами, много работаю с парами и с небольшим процентом мужчин.
Луиза: Я тоже работаю в основном с женщинами. Думаю, у мужчин гораздо больше сопротивления к работе с собственной сексуальностью. В основном если мужчина обращается к сексологу с какой-то проблемой, он обычно предпочитает работу в более клиническом формате: найти проблему, начать ее лечение, потому что так ему комфортно. У женщин больше эмпатии и храбрости для работы с эмоциями и смыслами своих симптомов.
Майк: Хочу добавить, что есть несколько различий в психосексуальной соматике и традиционной сексуальной терапии. Традиционная сексуальная терапия происходит из медицинской модели. Она тяготеет к поиску дисфункции, того, что не работает. Это очень клинический и порой патологизирующий подход. Мы же исходим из идеи человеческого потенциала. Нам интересно поддерживать клиента в его потенциале, в развитии этого потенциала. Мы смотрим на значение и смысл больше, чем на функцию.
Скажем, если женщина приходит и говорит: «У меня никогда не было оргазма», мы смотрим на значение этого для нее: что для нее означает быть аноргазмичной? И что для нее будет означать испытывать оргазм? И так далее. Осознание этих смыслов будет менять ее отношения с тем, будет у нее оргазм или нет. Здесь гораздо меньше давления сделать все «правильно» и поскорее. Так же и для мужчин с трудностями эрекции или преждевременной эякуляцией. Когда мы пересматриваем наши отношения с событием или симптомом, многое решается само.
SNCMedia: У меня есть вопрос про мое поколение. В Москве у меня много подруг и друзей, которые не могут найти себе пару. Многие из них даже гораздо прекраснее тех моих друзей, которые с кем-то встречаются или женаты. И вот в Нью-Йорке я тоже видела много-много прекрасных одиноких людей. Вы встречаетесь с этим явлением? Что вы думаете о нем?
Луиза: Мы так высоко подняли критерий успешности для себя, что, получается, сами должны удовлетворять все свои потребности в любом направлении, не зависеть ни от кого. Иначе мы как будто не можем считать себя успешными. Когда мы ни от кого не зависим, мы неуязвимы. Огромный страх уязвимости – это основная причина, почему люди не начинают отношения. Я думаю, это страх найти разные переживания в себе, включая и грусть, и гнев. А отношения всегда их пробуждают, особенно осознанные отношения. Они поднимают на поверхность много эмоций, которые сложно контролировать. И много уязвимости. Нам приходится взять на себя ответственность за все наши реакции и за то, кем мы являемся. Думаю, люди боятся этого.
Майк: И еще люди сейчас находятся под огромным давлением: дольше работать, больше достигать, они просто постоянно устают. Меняются приоритеты: интимность, близость и отношения отодвигаются на второй план. Но это все равно сильно связано со страхом уязвимости.
Еще, я думаю, благодаря технологиям меняется характер нашего общения. Связи широки, но то, что мы получаем в широте, мы теряем в глубине. Настоящая близость приходит в момент глубины в отношениях. Чем большим количеством связей обрастают люди, тем сложнее достичь глубоких близких отношений.
Луиза: Люди все меньше присутствуют в настоящем. Мы так сильно погружены в соцсети, что нас нет здесь и сейчас. Мы так хорошо развлекаемся, что уже и не чувствуем, как нам это нужно.
Майк: Зависимость – это отношения с объектом вместо живого человека из-за потребности подавить свою уязвимость. Мне проще сидеть с телефоном и смеяться над чем-то из «Фейсбука», даже если я сейчас обедаю с другом. Может, мы даже делимся тем, что увидели, но мы не общаемся на самом деле и не присутствуем полностью в этом моменте.
Луиза: Мы так боимся соединяться, просто полностью быть друг с другом в данный момент. Так что мы находим эти…
Майк: …отвлечения.
SNCMedia: А что вы думаете о приложениях для знакомств, например о «Тиндере»? Сейчас все популярнее становится точка зрения, что они помогают людям встретиться с кем-то за пределами своего коммьюнити, кого им было бы сложно встретить «естественным путем» в своей повседневной жизни. Есть уже даже примеры счастливых браков из «Тиндера». Но, может быть, вам видна и теневая сторона этого?
Майк: Я думаю, это дар и тень одновременно. Дар потому, чтобы есть доступ к широкому кругу потенциальных партнеров. А тень – если один партнер не ведет себя именно так, как вам хочется, легко перейти к новому. Мы снова идем к ширине вместо глубины и продолжаем по кругу: погружаемся на глубину и выпрыгиваем, снова погружаемся и снова выпрыгиваем, вместо того чтобы сказать: «ОК, когда я с этим человеком, я хочу попробовать наладить с ним отношения».
Луиза: Мы не против технологий и социальных сетей. Мы за то, чтобы добавлять в это взаимодействие больше осознанности.
SNCMedia: И последний вопрос. Вы были во многих странах, что особенного вы заметили в российских мужчинах и женщинах? Что их отличает?
Луиза: Глубоко внутри мы все одинаковые. Но мы видим и разницу, когда приезжаем сюда. Здесь есть глубокая душа, что-то неиспорченное.
SNCMedia: В каком смысле неиспорченное?
Майк: Я вижу поверхностный уровень патриархальной культуры: женщины сами себя объективируют, стараясь выглядеть определенным образом, вижу, как мужчины подавляют свою уязвимость. Так в большинстве культур, но здесь это чувствуется особенно сильно. И под внешним слоем я вижу глубоких и чувствительных людей, связанных с землей, страной, сменой времен года (может, потому, что здесь различие времен года заметнее). Но заметно, что в России есть настоящая природность и естественность в людях. И я нахожу это прекрасным!
SNCMedia: Даже в не слишком природной Москве?
Майк: Даже в Москве. Это практически утеряно в таких городах, как Лондон, Копенгаген, Нью-Йорк, а у вас сохранилось. Чувствительность и чувственность. Может быть, именно потому, что люди здесь такие чувствительные, а окружающая среда довольно жесткая, появляется потребность создать защитный слой. Но под ним – вы такие красивые люди!
Луиза: Я из Дании, где общество очень однородно. И я вижу, что в России женщины все еще в контакте со своей женственностью. Да, это раненая женственность, со всеми этими сделанными губами и грудями в ошеломляющем количестве, но в то же время это очень настоящая женственность, чувствительная и чувственная. Вы не так боитесь быть женщинами.
